– Нет, крошка, потому и спрашиваю.
– Ох, он ТАКОЙ джентльмен!
– Ладно. Ладно. Что произошло?
– Знаешь, он так много страдал!
– Конечно.
– Знаешь, у него жена умерла.
– Нет, не знаю.
– Не будь таким развязным. Я тебе говорю, у него умерла жена, и он истратил 15 тысяч долларов на ее лечение и похороны.
– Хорошо. И?
– Иду я по коридору. А он навстречу. Мы встретились. Он посмотрел на меня и говорит со своим турецким акцентом: Ах, вы такая прекрасная! И знаешь, что он сделал?
– Нет, крошка, расскажи. Рассказывай скорее.
– Он поцеловал меня в лоб, слегка, так легко. И пошел дальше.
– Я могу тебе про него кое-что рассказать, крошка. Он слишком кино насмотрелся.
– Откуда ты знаешь?
– То есть как?
– Он владелец кинотеатра для автолюбителей. Он им управляет каждый вечер после работы.
– Оно и видно, – сказал я.
– Но он такой джентльмен! – сказала она.
– Слушай, бэби, я не хочу делать тебе больно, но…
– Но что?
– Слушай, ты мещанка. Я в 50 местах работал, может в ста. Я нигде надолго не задерживался. Вот что я пытаюсь сказать: в конторах по всей Америке играют в определенную игру. Людям скучно, они не знают, чем заняться, поэтому играют в конторскую романтику. В большинстве случаев это ничего не значит, кроме препровождения времени. Иногда им удается выхарить поебку-другую на стороне. Но даже так это просто легкое развлечение, вроде кегельбана, телевизора или новогодней вечеринки. Ты должна понять, что это ничего не означает, и тогда тебе не будет больно. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Я считаю, что мистер Партизян искренен.
– Ты на эту булавку наколешься, крошка, не забывай, что я тебе сказал.
Осторожнее с этими пройдохами. Это такая же туфта, как свинцовая монетка.
– Он не туфта. Он джентльмен. Настоящий джентльмен. Если б только ты тоже был джентльменом.
Я опустил руки. Сел на кушетку, взял свой листок с планом и попытался выучить наизусть Бульвар Бэбкок. Бэбкок делился на 14, 39, 51, 62. Какого черта?
Я что, не смогу это запомнить?
23
Наконец, мне дали выходной, и знаете, что я сделал? Я встал пораньше, пока Джойс не вернулась, и пошел на рынок немного подзатариться, и может быть, я спятил. Я прошел рынок насквозь и вместо того, чтобы купить славный красный бифштекс или даже кусок курицы для жарки, знаете, что я сделал? Я выкинул два очка и зашел в восточную секцию, где начал набивать корзинку осьминогами, водяными пауками, улитками, морской капустой и так далее. Кассир странно на меня посмотрел и стал выбивать чек.
Когда Джойс вернулась вечером домой, у меня все уже стояло на столе. Морская капуста, в ней немного паука и кучки маленьких, золотистых, жаренных в масле улиток.
Я завел ее в кухню и показал добро на столе.
– Я приготовил это в твою честь, – сказал я, – как посвящение нашей любви.
– Что это за говно, к чертовой матери? – спросила она.
– Улитки.
– Улитки?
– Да, неужели ты не понимаешь, что многие века люди на Востоке жили только этим и ему подобным? Давай отдадим им дань и отдадим дань себе. Они поджарены в масле.
Джойс вошла и села.
Я начал закидывать улиток себе в рот.
– Черт побери, да они хорошие, крошка! ПОПРОБУЙ!
Джойс протянула руку и вилкой положила одну в рот, разглядывая оставшихся на тарелке.
Я набил рот вкусной морской капустой.
– Хорошо, а, крошка?
Она пережевывала улитку.
– Поджарены в золотом масле!
Я подхватил несколько рукой и отправил в рот.
– Столетия на нашей стороне, крошка. Мы не сможем пролететь!
Она, наконец, проглотила свою. Потом обследовала остальных на тарелке.
– У них у всех крохотные жопки есть! Это кошмар! Кошмар!
– Что кошмарного в жопках, крошка?
Она прижала ко рту салфетку. Вскочила и понеслась в ванную. Ее начало рвать.
Я верещал ей из кухни:
– ЧЕМ ТЕБЕ НЕ НРАВЯТСЯ ЖОПЫ, КРОШКА? У ТЕБЯ ЕСТЬ ЖОПА, У МЕНЯ ЕСТЬ ЖОПА! ТЫ ИДЕШЬ В МАГАЗИН И ПОКУПАЕШЬ РЕСТОРАННЫЙ БИФШТЕКС, У КОТОРОГО ТОЖЕ БЫЛА ЖОПА! ЖОПЫ ПОКРЫВАЮТ ВСЮ ЗЕМЛЮ! У ДЕРЕВЬЕВ В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ ТОЖЕ ЕСТЬ ЖОПЫ, НО ТЫ ИХ НЕ НАЙДЕШЬ, ОНИ ПРОСТО СБРАСЫВАЮТ ЛИСТВУ. ТВОЯ ЖОПА, МОЯ ЖОПА, МИР ПОЛОН МИЛЛИАРДОВ ЖОП. У ПРЕЗИДЕНТА ЕСТЬ ЖОПА, У МАЛЬЧИШКИ С МОЙКИ МАШИН ТОЖЕ ЕСТЬ ЖОПА, И У СУДЬИ, И У УБИЙЦЫ ЕСТЬ ПО ЖОПЕ… ДАЖЕ У ЛИЛОВОЙ БУЛАВКИ ЕСТЬ ЖОПА!
– Ох, прекрати! ПРЕКРАТИ!
Она траванула снова. Мещанка. Я открыл бутылку саке и хлебнул.
24
Это случилось примерно неделю спустя, около 7 утра. Мне обломился еще один выходной, и после двойной смены я прижимался к заднице Джойс, к ее жопке, спал, поистине спал, как вдруг затренькал дверной звонок, я встал и пошел открывать эту дрянь.
Там стоял маленький человечек при галстуке. Он сунул мне в руку какие-то бумаги и убежал.
То была повестка на развод. Тю-тю мои миллионы. Но я не рассердился, поскольку все равно на ее денежки никогда не рассчитывал.
Я разбудил Джойс.
– Что?
– Ты не могла устроить мне подъем в более пристойное время?
Я показал ей бумаги.
– Прости меня, Хэнк.
– Все в порядке. Надо было просто мне сказать. Я бы согласился. Мы бы просто пару раз потрахались и посмеялись, повеселились бы, в общем. Я такого не понимаю. А ты всю дорогу знала. Будь я проклят, если я понимаю баб.
– Слушай, я подала на развод, когда мы с тобой поссорились. Я подумала, что если буду ждать, пока не остыну, то никогда этого не сделаю.
– Ладно, крошка, честная женщина достойна восхищения. Это Лиловая Булавка?
– Лиловая Булавка, – ответила она.
Я рассмеялся. Довольно печальным смехом, надо признать. Но он прозвучал.
– Догадаться нетрудно. Однако у тебя с ним будут хлопоты. Я желаю тебе удачи, бэби. Знаешь, я многое в тебе любил, не только твои деньги.
Она заплакала в подушку, лежа на животе, вся сотрясаясь. Просто девочка из маленького городка, избалованная и замороченная. Вот она трясется, плачет, ничего в этом фальшивого. Ужасно.
Одеяла сползли и упали на пол, и я смотрел на ее белую спину, лопатки торчали, как будто хотели вырасти в крылья, протыкали изнутри кожу. Маленькие лопаточки. Она была беспомощна.
Я забрался в постель, погладил ее по спине, ласкал ее, ласкал, успокоил – и тут она разрыдалась снова:
– О, Хэнк, я люблю тебя, люблю тебя, мне так жаль, прости меня прости меня прости!
В самом деле на дыбу вздернули.
Через некоторое время я начал чувствовать себя так, как будто это я с ней развожусь.
Затем мы хорошенько трахнулись в честь старых добрых времен.
Ей остались домик, собака, мухи и герань.
Она даже помогла мне собрать вещи. Аккуратно сложила мне в чемоданы штаны.
Упаковала трусы и бритву. Когда я собрался уходить, она снова расплакалась. Я укусил ее в ухо, правое, и спустился по лестнице вместе с барахлом. Залез в машину и начал кататься по улицам в поисках вывески Сдается.
Это не показалось мне непривычным занятием.
ТРИ
1
Я не стал оспаривать развод, не пошел в суд. Джойс отдала мне машину. Водить она не умела. Все, что я потерял, – это три или четыре миллиона. Но у меня по-прежнему оставался почтамт.
Бетти я встретил на улице.
– Я видела тебя с этой сукой некоторое время назад. Она не твоего типа баба.
– Все они не моего типа.
Я рассказал ей, что все кончено. Мы сходили выпили пива. Бетти постарела, и очень быстро. Потяжелела. Морщины прорезались. Шея обвисла. Печально. Но и я тоже постарел.
Бетти потеряла работу. Собаку переехала машина. Она устроилась официанткой, затем и эту работу потеряла, когда кафе снесли, чтобы построить административное здание. Теперь она жила в ночлежке для неудачников. Она меняла там простыни и мыла сортиры. Закладывала. Она предложила нам как-нибудь собраться снова. Я предложил немножко обождать. Я только-только пытался оклематься после этой передряги.